<...>
В один день стало ясно, что пора встретиться. Причин для этого было очень много,
но основная была настолько интимная и чистая, что грешно было бы портить весь
этот уют даже самыми благородными напитками. Заранее была лишь одна
договоренность,— когда звучит фраза "на колени", он встанет, даже оборванный
на полуслове.
К стоял передо мной и смотрел в пол. Гордый, невыносимо красивый,
чувственный до дрожи... Я вспомнила, как он мне по-простому, по-женски нравился,
как я жульничала в глупой игре (три, пять лет назад?), чтобы урвать его поцелуй.
Улыбнулась своим мыслям, грубым, но просторным узлом завязала предложенный
галстук — "ошейник" на шее.
Сначала простые кандалы, карабин. Он видел свои запястья, видел меня,
тянулся губами к еще ласковым рукам. Я долго выбирала девайс. Выбрала самый легкий,
нежный флоггер на сорок хвостов. Стоны переходили в наглое хихиканье, я отложила
мягкую кожу и взялась за жесткий, давно вымоченный флоггер. Даже разминая его
полчаса сильными руками, нельзя быть уверенным, что он не будет слишком грубым
на "холодную" спину. Удар обжег кожу, оставив за собой несколько моментально
вспухших на тонком и белом полос, восклик, раздавшийся сквозь тихую музыку
ласкал слух. Одно касание прохладными пальцами, и дрожь по телу. То, что я
действительно люблю...
Затем узлы: запястья, чуть-чуть зафиксировать локти, чтобы не сильно дергался,
один в зубы, петля на шею. Поглаживая раскрытые ладони, готовлю к удару ремнем.
Стон боли или удовольствия как награда для меня самой. Ни намека на возбуждение,
только чувство глубокого удовлетворения: я на своем месте, я рада, что он со мной.
Оттопыренная задница покрыта различной формы красными следами. Главное
тогда — не дать слабину, не поцеловать налившийся кровью рубец на ребре,
не прикоснуться нежно к неосторожному захлесту на бедре.
<...> 20 марта 2013
В один день стало ясно, что пора встретиться. Причин для этого было очень много,
но основная была настолько интимная и чистая, что грешно было бы портить весь
этот уют даже самыми благородными напитками. Заранее была лишь одна
договоренность,— когда звучит фраза "на колени", он встанет, даже оборванный
на полуслове.
К стоял передо мной и смотрел в пол. Гордый, невыносимо красивый,
чувственный до дрожи... Я вспомнила, как он мне по-простому, по-женски нравился,
как я жульничала в глупой игре (три, пять лет назад?), чтобы урвать его поцелуй.
Улыбнулась своим мыслям, грубым, но просторным узлом завязала предложенный
галстук — "ошейник" на шее.
Сначала простые кандалы, карабин. Он видел свои запястья, видел меня,
тянулся губами к еще ласковым рукам. Я долго выбирала девайс. Выбрала самый легкий,
нежный флоггер на сорок хвостов. Стоны переходили в наглое хихиканье, я отложила
мягкую кожу и взялась за жесткий, давно вымоченный флоггер. Даже разминая его
полчаса сильными руками, нельзя быть уверенным, что он не будет слишком грубым
на "холодную" спину. Удар обжег кожу, оставив за собой несколько моментально
вспухших на тонком и белом полос, восклик, раздавшийся сквозь тихую музыку
ласкал слух. Одно касание прохладными пальцами, и дрожь по телу. То, что я
действительно люблю...
Затем узлы: запястья, чуть-чуть зафиксировать локти, чтобы не сильно дергался,
один в зубы, петля на шею. Поглаживая раскрытые ладони, готовлю к удару ремнем.
Стон боли или удовольствия как награда для меня самой. Ни намека на возбуждение,
только чувство глубокого удовлетворения: я на своем месте, я рада, что он со мной.
Оттопыренная задница покрыта различной формы красными следами. Главное
тогда — не дать слабину, не поцеловать налившийся кровью рубец на ребре,
не прикоснуться нежно к неосторожному захлесту на бедре.
<...> 20 марта 2013